Любовь на все времена - Страница 4

А в странноприимном доме аббатства Святых Петра и Павла в предместье Шрусбери вот уже больше двух месяцев приходил в себя после полученных в сражениях ранений молодой рыцарь сэр Ланселот Вайверс. Монахи-бенедик-тинцы приложили немало сил, чтобы выходить его, когда в начале зимы он упал с коня у ворот их обители. Сейчас рыцарь уже ходил, прихрамывая, по территории аббатства, и хотя был ещё слаб и бледен, порывался чем-то помочь своим спасителям. Зима эта выдалась на редкость снежной. Первый снег выпал ещё в декабре, а потом всё сыпал и сыпал. И теперь аббатство оказалось отрезанным от внешнего мира. Для раненого это не имело большого значения – он всё равно не мог уйти отсюда раньше весны, когда восстановит силы. Так сказал брат лекарь, а его приходилось слушать, поскольку именно ему рыцарь был обязан жизнью. В первые дни после того, как сэр Ланселот попал в аббатство, брат лекарь не отходил от него и даже ночевал здесь же, в маленькой комнатке лазарета. Потом на помощь ему пришли брат Рун и брат Хэл, по очереди дежурившие у постели раненого. А когда рыцарь стал подниматься, наконец, на ноги, к нему частенько начал захаживать брат Ранульф, в ведении которого был скрипторий аббатства и хранящиеся здесь книги. Брат Ранульф, стараясь отвлечь раненого от боли в повреждённой ноге, которая заживала медленно, рассказывал ему интереснейшие истории, которые почерпнул из вверенных ему книг, да и из собственного жизненного опыта. Попав в аббатство уже зрелым человеком, и приняв постриг по велению сердца, брат Ранульф не забыл, однако, того, с чем столкнула его жизнь. И много интересного поведал молодому рыцарю, слушавшему его с большим вниманием. В долгие зимние вечера, когда за окнами завывала метель, и было очень тоскливо на душе, двое мужчин говорили о жизни, всё больше сближаясь между собой и находя много общего в своих воззрениях и оценках событий. В один из таких вечеров рыцарь решился поведать брату Ранульфу историю своей жизни, полную драматизма и сердечной боли.

История эта началась пятнадцать лет назад и не была чем-то необычным. Но каждому человеку своя боль больнее всего, и сердце кровоточит после незаслуженных обид, нанесённых жестокой рукой. А дело было, как выяснилось, в конце концов, при сопоставлении всех собранных от участников этой драмы фактов, так.

Только-только барон Арчибальд де Плеси отбыл из своего замка Гельсик в крестовый поход против сарацин, чтобы могучей рукой способствовать освобождению Иерусалима от неверных, как ко двору его прибыл проситель. Сын одного из самых верных и надёжных вассалов барона, Росселина Вайверса, приехал с намерением получить под рукой сюзерена необходимые военные навыки и завершить своё образование. Услышав об этом, баронесса Клотильда вознамерилась отправить просителя восвояси, сославшись на отсутствие своего супруга и господина. Но, увидев прибывшего молодого человека, переменила своё решение и приняла его весьма любезно.

Восемнадцатилетний Ланселот Вайверс был очень хорош собой. Высокий, стройный и гибкий, как молодой тополёк, он обещал вскоре обрести силу и стать подобным могучему дубу в расцвете жизни. Светлые, как зрелые пшеничные колосья, волосы красивыми волнами обрамляли чуть удлинённое лицо с прямым носом и великолепно очерченными чувственными губами. А глаза! Своей чистой голубизной они могли поспорить с летним небом. Баронесса почувствовала, как всю её охватывает непреодолимое горячее желание прижаться к этому молодому телу, приникнуть к нежным губам и раствориться в голубизне глаз.

Клотильда де Плеси была исключительно красивой женщиной, несмотря на то, что молодость её была давно уже позади. Тёмные кудри женщины оставались густыми и блестящими, а чёрные, как ночь, глаза сверкали живо и молодо. Прямая стройная фигура сохранила девичью гибкость. Ни один мужчина не мог остаться равнодушным к притягательной красоте баронессы, хотя её двадцатитрёхлетний сын давно уже управлял своим манором, а пятнадцатилетняя дочь была на выданье.

Баронесса ласково улыбнулась юноше и сказала, что рада приветствовать его в своём замке и надеется проявить себя гостеприимной хозяйкой. Молодой человек улыбнулся в ответ, сверкнув белыми зубами, и, наклонившись, поцеловал изящную ручку, от чего сладострастная дрожь пробежала по телу женщины. А голос его прозвучал небесной музыкой, когда им были произнесены вежливые слова благодарности. Так молодой Ланселот водворился в замке барона де Плеси.

Пролетела весна с её молодой зеленью и цветущими садами. Пришло лето, и под жаркими лучами солнца нега разливалась в воздухе, и тело баронессы таяло, растворялось в ней. Но ничего не изменилось в её отношениях с молодым Вайверсом. Он как будто не замечал её призывных взглядов, не видел зовущей страсти полураскрытых влажных губ. Он был вежлив и почтителен с ней, но не более того. А она сходила с ума, видя его крепкую обнажённую грудь и сильные, бугрящиеся мышцами руки, когда он тренировался в бое на мечах с воинами её мужа, охраняющими замок. В такие минуты она замирала у окна своей комнаты, выходящего как раз на поле для ристалища, и могучее желание сотрясало её тело, а любовные соки истекали мускусно пахнущей лавой. Тяжелы были ночи после такого зрелища – баронесса металась по кровати, изнывая от неутолённого желания, и сон не шёл к ней. Она могла бы удовлетворить свою страсть с кем-то их молодых пригожих мужчин, коих в замке было немало, но упрямо хотела только его, этого молодого Аполлона, не желавшего замечать её тяги к нему.

И как-то в конце лета леди Клотильда решилась открыто призвать молодого мужчину в свои горячие объятия. Но, глядя в его небесно-голубые глаза, увидела в них лишь смущение. А голос, на модуляции которого откликалась каждая клеточка её тела, произнёс слова, которые ударили в грудь как лезвие ножа: