Любовь на все времена - Страница 22

В Дувре на удивление легко нашли корабль, готовый перевезти их на материк. Рано утром погрузились на судно и без всяких происшествий за полдня пересекли пролив и высадились в Кале. Но дальше возникли проблемы, и не одна. Во-первых, не знали точно, куда ехать. Во-вторых, никто толком не знал французского языка, даже сама леди, а люди на побережье далеко не все говорили по-английски. Что же будет дальше, в глубинке? Но Господь, видно, сжалился над ними, и им удалось найти проводника, готового сопроводить их до нужного места за умеренную плату. Мужчина средних лет и разбойничьей внешности оказался весьма приятным спутником. Он свободно говорил на обоих языках, да ещё и на испанском, как оказалось. Ингрид воспользовалась случаем и старательно совершенствовала свой французский, который хорошо знала в детстве, общаясь с матерью, но за последующие годы забыла. Проводник охотно беседовал с ней, рассказывая о местах, через которые они проезжали, и тех, что ждут их впереди. Как истинный француз, мужчина был исключительно галантен с молодой красивой женщиной, и даже разбойничья внешность не помешала ему проявить себя достойным кавалером. Герберт хмурился, глядя на эту идиллию. Ингрид повеселела. Не так и плохо здесь, во Франции. Только бы найти дядюшку и уговорить его принять её в свой дом. А дальше она приспособится, она сможет. Ей надо выжить и поставить на ноги детей.

Ехать по территории Франции пришлось куда дольше, чем по своей земле.

Выехав из Кале, они взяли курс на запад, миновали Руан, пересекли Сену, которая показалась им ужасно широкой и неспокойной, и двинулись дальше. Проехали Алансон и, наконец, достигли берегов Луары. Не доезжая Анже, свернули на юг. Места здесь были очень живописные. Вокруг, сколько видел глаз, расстилались виноградники, в зелени берегов реки прятались многочисленные замки и большие поместья. И вот впереди, среди виноградников, показалось нужное им владение. Не слишком большое, но и маленьким его не назовёшь.

– Вот то, что вы ищете, мадам, – сказал довольный проводник. – Сейчас вы убедитесь, что именно этот месье Серве вам нужен, и я буду считать свою задачу выполненной.

Извлечённый из глубины дома месье Жильбер Серве большой радости при виде племянницы не высказал, однако признал её, поскольку она была очень похожа на свою мать.

– Хорошо, малышка, всё это ты расскажешь мне потом, – заявил не слишком гостеприимный хозяин. – А сейчас простись со своими провожатыми. К сожалению, я не могу разместить такой большой отряд даже на одну ночь. У меня совсем небольшой дом, и полно детей.

На англичан он даже не взглянул, повернулся и ушёл в дом, откуда вскоре раздался недовольный женский голос и детский визг. Ингрид поморщилась и виновато посмотрела на Герберта. Он успокаивающе кивнул головой и, прощаясь, сунул ей в руку кошель с деньгами. Потом отвернулся и вскочил на коня. Сопровождавшие леди воины наскоро простились с ней и умчались вслед за своим рыцарем. Она осталась одна, если не считать Элли, и этот дом, похоже, не сулил ей ничего хорошего.

Домой англичане возвращались как-то невесело, непривычно тихо – ни шуток, ни смеха. Такого с ними раньше не бывало. Джайлз хмурился и всю дорогу молчал. Пол без конца ругался сквозь зубы. Рон был печален. Остальные, глядя на товарищей, тоже помалкивали. Сам рыцарь был мрачнее тучи. На душе было скверно. Казалось, что он лишился чего-то очень важного и нужного. Но он ведь всё сделал, как должен, как задумал с самого начала. Почему же так плохо, так больно?

Попав, наконец, в своё поместье, он не увидел привычной радости на лицах домочадцев. Люди были сдержаны и отводили глаза.

Мистрис Кэт не вышла встречать его на крыльцо, хотя, вне всякого сомнения, о его возвращении знала. Войдя в зал, Герберт нашёл её сидящей у огня с каким-то рукоделием на коленях. Она подняла голову и взглянула на него неприветливо и холодно, чего не позволяла себе никогда до этого.

– Ну что, отвёз своего сына во Францию? – спросила тихим, напряжённым голосом – Хороший подарок будет какому-нибудь престарелому французу, молодая страстная женщина и двое детишек в придачу.

– Что? Что ты сказала? – вскинулся Герберт.

Он был потрясён, буквально сбит с ног тем, что услышал.

– Только мужчина может быть таким болваном, – зло бросила ему в лицо домоправительница, – да и то не всякий. Неужели ты не видел того, что было очевидным всем в доме? Но где уж тебе! Жалкий клочок земли закрыл тебе всё. Ради него ты предал и любовь, и своего ребёнка.

Женщина вскочила на ноги, уронив на пол своё рукоделие, и поспешно вышла из комнаты. Но Герберт успел заметить блеснувшие на её глазах слёзы. А он стоял как громом поражённый, растерянно глядя ей вслед.

Мистрис Кэт впервые за все годы сорвалась и позволила себе говорить с хозяином, как с собственным сыном. Ни для кого в поместье не было секретом, что она все годы после смерти матери Герберта была любовницей его отца и фактической хозяйкой в доме, а мальчика вырастила, как родного, с пелёнок. Он и называл её в детстве «мама Кэт».

Не выдержав напряжения, рыцарь пошёл за женщиной на второй этаж. Он вдруг вспомнил, как в детстве бежал к ней со всеми своими обидами и неприятностями, прижимался к её тёплым коленям и всегда находил утешение и ласку. Что же произошло сейчас? Он решительно открыл дверь и вошёл в комнату. Домоправительница стояла у окна, прижав руки к лицу, плечи её вздрагивали.

– Мама Кэт, – тихо позвал он, – я что-то сделал не так?

Он подошёл к ней, повернул к себе лицом и обнял, прижав к груди. Женщина несколько раз всхлипнула, потом подняла на него заплаканные и очень печальные глаза.